Лучшие мысли и изречения древних в одном томе - Константин Душенко

Тот любит всех человеков, кто не любит ничего человеческого.

«Четыре сотни глав о любви», III, 37

Тщеславию монаха свойственно тщеславиться добродетелью.

«Четыре сотни глав о любви», III, 84

Если злопамятствуешь на кого, молись о нем.

«Четыре сотни глав о любви», III, 90

Отрекшийся от вещей мирских, как то: жены, имения и проч., соделал монахом человека внешнего, а еще не внутреннего ‹…›. Внешнего человека легко сделать монахом, ‹…› но не мал подвиг сделать монахом внутреннего человека.

«Четыре сотни глав о любви», IV, 50

Писание не отнимает у нас ничего, данного нам от Бога для употребления, но обуздывает неумеренность и исправляет безрассудность. То есть оно не запрещает ни есть, ни рождать детей, ни иметь деньги и правильно их расходовать; но запрещает чревоугодничать, прелюбодействовать и проч. Не запрещает даже и думать об этом, но запрещает думать страстно.

«Четыре сотни глав о любви», IV, 66

Старайся, сколько можешь, любить всякого человека. Если же ‹…› не можешь, то по крайней мере не ненавидь никого.

«Четыре сотни глав о любви», IV, 82

Всякого человека любить должно, упование же возлагать на одного Бога.

«Четыре сотни глав о любви», IV, 95

Други Христовы всех любят искренно, но не всеми бывают любимы.

«Четыре сотни глав о любви», IV, 98

Почему Бог не сделал нас такими, чтобы мы, даже если бы захотели, не могли согрешить? Это ‹…› не что иное, как сказать: почему Он не сделал нас безумными и бессловесными? Ибо привести нас к добродетели принудительно – значит не оставить нам самим по себе никакой самостоятельности и не позволить нашему естеству быть разумным, т. е. иметь разумную душу. Ведь отними у нас свободу воли, и мы уже не образ Божий, и не словесная и разумная душа, и наша природа воистину растлится, перестав быть тем, чем ей надлежит быть.

Комментарий к сочинению Дионисия Ареопагита «О Божественных именах», IV, 33

Надо не хулить верования других людей, а утверждать собственное, и не писать против веры или исповедания, кажущихся нехорошими, но – в защиту истины.

Комментарий к «Посланию 6» Дионисия Ареопагита

Ориген

Ориген (ок. 185 – ок. 254), глава христианской школы в Александрии, а затем в Кесарии (Палестина). В молодости оскопил себя, буквально истолковав евангельские слова о скопцах, которые «сами себя сделали скопцами для Царства Небесного» (Матф., 19, 12). Во время гонений на христиан был подвергнут истязаниям и вскоре затем умер. Славился исключительной эрудицией; св. Иероним называл его «учителем церквей, первым после апостолов». Однако в VI веке многие воззрения Оригена были признаны еретическими.

Не следует молиться о пустяках.

«О молитве», 8

Вся жизнь христианина должна быть непрерывной великой молитвой.

«О молитве», 12

Каждый, кто спасся от влияния порчи человеческой жизни, каждый, кто не сожжен грехом ‹…›, должен за это благодарить Бога не меньше, чем те, кто, будучи в огне, чувствовали прохлаждающую росу.

«О молитве», 13

Бог избавляет нас от скорбей не таким образом, что более не посещают нас никакие скорби; ‹…› но так, что Божиею помощью мы никогда не оказываемся в скорбях в положении затруднительном.

«О молитве», 30

В искусствах, обыкновенно выполняемых рукою, мысль о том, что, как и для какого употребления делается, находится в уме, а работа выполняется при помощи рук. Так же до́лжно думать о делах Божьих ‹…›: смысл и понимание того, что ‹…› сотворено Им, остаются в них в тайне.

«О началах», II, 4

Кто хочет нарисовать картину, тот предварительно слегка намечает тонким стилем линии будущего изображения и наперед делает знаки для лиц, которые нужно будет нанести [на картину]; и это предварительное изображение, нанесенное в виде легкого очерка, без сомнения, оказывается уже более или менее подготовленным к восприятию настоящих красок. Точно так же и на скрижалях нашего сердца начертывается легкое изображение и предварительный рисунок стилем Господа нашего Иисуса Христа. ‹…› Тем, кто имеет в этой жизни некоторое предначертание истины и знания, в будущей жизни должна быть придана красота законченного изображения.

«О началах», II, 4

Сами кормчие часто не решаются признать, что корабль спасен благодаря их предусмотрительности, но все приписывают Богу не потому, что [сами] они будто бы ничего не сделали, но потому, что зависящее от промысла несравненно больше того, что зависит от искусства. И в нашем спасении зависящее от Бога несравненно больше того, что находится в нашей власти.

«О началах», III, 18

Человек, может быть, никогда не может победить противную силу сам по себе, не пользуясь божественной помощью. Потому и говорится, что ангел боролся с Иаковом (Быт., 32, 34). Мы понимаем это так, что борьба ангела с Иаковом – не то же, что борьба против Иакова.

«О началах», III, 5

Если мир начал существовать с известного времени, то что делал Бог до начала мира? Ведь нечестиво и вместе с тем нелепо называть природу Божью праздной или неподвижной или думать, что благость никогда не благотворила, и всемогущество когда-то [ни над чем] не имело власти. ‹…› Бог впервые начал действовать не тогда, когда сотворил этот видимый мир; но мы верим, что как после разрушения этого мира будет иной мир, так и прежде существования этого мира были иные миры.

«О началах», III, 3

Повелевается, чтобы получивший удар в правую щеку подставил и левую; между тем всякий, кто бьет правою рукою, бьет в левую щеку. Невозможным нужно считать и следующее евангельское предписание: если правый глаз будет соблазном тебе, то его нужно вырвать. Если мы допустим, что это сказано о плотских очах, то как объяснить то, что вина соблазна относится к одному глазу, и именно к правому, хотя смотрят оба глаза? ‹…› Как мы замечаем, буква [Писания] часто заключает в себе невозможный и недостаточный смысл: через нее иногда указывается не только неразумное, но и невозможное. Нет, Святой Дух имел целью вразумить нас, что с этой видимой историей соединено нечто такое, что при глубочайшем рассмотрении и понимании сообщает закон, полезный для людей и достойный Бога.

«О началах», IV, 18

[О словах Христа: «Да минует Меня чаша сия»: ] А быть может, [Христос] хотел отклонить от Себя только этот, особенный род мученичества? ‹…› Вместо чаши, предложенной Ему, быть может, в глубине души Он желал для Себя чаши тягчайшей ‹…›? Но не такова была воля Отца, более премудрая, чем [человеческая] воля Сына.

«Увещание к мученичеству», 29

Дьявол способен к добродетели, но еще не хочет следовать добродетели.

Ориген в передаче Иеронима (письмо 124 (к Авиту)

И твердь, то есть небо, по сравнению с высшим небом есть ад, и ‹…› земля, на которой мы живем, по сравнению с твердью может быть названа адом, и опять, по сравнению с адом, который под нами, места, занимаемые нами, могут быть названы небом, – так что то, что для одних ад, для других – небо.

Ориген в передаче Иеронима (письмо 124 (к Авиту)

Сказав, по апокалипсису Иоанна, что вечное, то есть имеющее быть на небесах, Евангелие настолько превосходит это наше Евангелие, насколько проповедь Христова превосходит священнодействия Ветхого Завета, он [Ориген], наконец, прибавил (о чем и помыслить святотатственно), что для спасения демонов Христос пострадает и в воздухе (то есть в тверди), и в превысших областях. И хотя он не высказал заключения сам, но оно понятно: как для людей Он сделался человеком, чтобы освободить людей, так и для спасения демонов Бог сделается тем, чем и те, для освобождения которых Он придет.

Ориген в передаче Иеронима (письмо 124 (к Авиту)

Тертуллиан

Квинт Септимий Флоренс Тертуллиан (ок. 160 – после 220), латинский христианский писатель; жил и действовал по большей части в Карфагене, где, по-видимому, основал собственную секту – «тертуллианистов». Считается создателем церковной латыни.

Справедливее судить о скрытом по явному, а не осуждать заранее явное, ссылаясь на скрытое.

«Апология», 3, 2

Закону мало быть справедливым: надо, чтобы его признали таковым люди, от которых он ожидает повиновения.